Бондарь Наталья

Место спасения: Гунча, Гайсинский Р-н, Винницкая Обл., Украина (СССР)

Год присвоения звания Праведника народов мира: 2012

Если Вы обладаете какой-то информацией, свяжитесь с нами.

Из интервью спасенного Олега Ефимовича Мортковича: 

«У всех людей, переживших гетто и лагеря, разная судьбы, но всех их связывает одно- они случайно выжившие. Часть из них расскажет: я вышел из гетто, чтобы найти продукты, вернулся, а гетто нет- всех увезли и расстреляли. Других спасли добрые люди, рискуя своей жизнью, жизнью своих детей. Третьем спаслись, потому что вовремя пришла Красная Армия и освободила гетто или концлагерь.
Эти воспоминания до сих пор не дают людям спокойно дышать, нормально жить. Они просто уничтожают человека.

До сегодняшнего дня я вспоминаю большие жесткие руки женщины, которая шептала мне: «Тише, хлопчик, не кричи, потерпи» и закрывала мне рот. Она не давала мне – маленькому мальчишке – двигаться и разговаривать. Я просидел почти два с половиной года в подвале в полной темноте. Это всплески воспоминаний.

Моя история состоит из двух частей.

Мой отец был очень хорошим врачом, жил в Москве. В 1936 году она познакомился с моей мамой, потому что он оперировал ее родную сестру. Она работала на трапеции в цирке, упала и получила серьезное повреждение позвоночника. Это моя тетка, которая потом меня выхаживала восемь месяцев. Она сказала: «Меня спас твоей отец, я должна спасти тебя».
Мама с папой поженились. А время было депрессивное – 1936-37 годы. Родители уехали в местечко Дашев Винницкой области, там были родственные связи. Очень красивые места. Мой дед до революции был управляющим в поместье графа Потоцкого.

В 1939 году я родился. А потом началась война…

Мама блестяще знала немецкий язык, она решила уйти к партизанам. Она отдала меня своей подруге и сказала ей: «Я освоюсь у партизан и за ним вернусь». А тут вошли немцы. За укрывательство евреев и партизан сжигали дома, убивали людей, творили бесчинства. Немцам коллаборационисты указывали, где жили коммунисты и вереи. Подруга испугалась, унесла меня в поле и оставила там.
Как потом выяснилось, я там находился трое суток. Мне было два с половиной года. Случайно меня обнаружил пастух лет пятнадцати: залаяла собака, он подошел, посмотрел – ребенок сидит. Он меня взял и принёс в деревню Гунча, это четыре с половиной километра от Дашева.
Вдруг на второй день к нему приходит жандарм с одной женщиной. Спрашивает: «У тебя ребенок такого-то?» Он вынес меня. Жандарм меня взял и отдал этой женщине со словами: «Наталья, это сын доктора такого-то, ты за него отвечаешь жизнью». Как мне потом рассказала бабушка, это жандарм был связан с партизанами.
Наталья Федоровна Бондарь прятала меня с конца 1941-го по 1944 год. Прятала в погребе, а во дворе была вырыта яма, мягкое что-то постелено. Была будка и бегала собака… Очень редко Наталья Федоровна выпускала меня на улицу. Помню звезды, озеро потрясающей красоты, в котором она меня купала.
Многие знали о том, что Бондарь прячет ребенка. А в пятидесяти метрах было жандармское управление, местное. Это было чрезвычайно опасно.

В 1945 году бабушка обратилась в Министерство обороны с просьбой выяснить судьбу ее дочери, зятя и их сына. Ей сообщили: ваш зять расстрелян за участие в партизанском движении, ваша дочь расстреляна, а их сын находится там-то и там-то. И дали точный адрес этой женщины, Натальи Федоровны Бондарь.
Бабушка в 1945 году вместе с дедушкой поехали за мной. Я считаю, что это был большой подвиг, потому что в то время там были и националисты, и бандеровцы, и кто угодно…

Бабушка с дедушкой приехали за мной. Наталья Федоровна не хотела меня ни в коем случае отдавать, она ко мне привыкла и мной гордилась. Потом уже мне рассказывали, что, когда немцев прогнали, Наталья Федоровна вывела меня на улицу и водила по всей деревне, всем показывала, говорила: «Смотрите, какой у меня гарный хлопчик…» Но бабушка с дедушкой все-таки привезли меня в Москву.

Прожитые в деревне годы не прошли даром, в моем сознании что-то происходило… Я часто кричал по ночам. Это продолжалось довольно долго. Даже сейчас бывают моменты, что я кричу во сне. Меня душит воспоминание, как мне закрывают рот рукой. Видимо, это не оставит уже никогда…
И вот здесь заканчивается первая часть моей истории.

Вторая часть.

В 2010 году я перебирал старые книги, в которые никогда не заглядывал. У меня стояла книга в кожаном переплете на греческом языке. Я ее вытащил, из нее вдруг выпадает несколько листков.
Первый листок – справка 1945 года, написанная по-украински: «Выдана Наталье Федоровне Бондарь в том, что она воспитывает сына врача Мортковича Ефима, расстрелянного немецко-фашистскими захватчиками за участие в партизанском движении».
Вторая бумага – автобиография моего отца, написанная его рукой за три месяца до войны. Для меня это было просто удивлением, потому что я многие вещи про отца не знал.
Отец у меня из Одессы, из семьи врачей. Его родной брат был главным фармацевтом Одессы. Я так и не нашел его… Отец в совершенстве владел пятью языками. Трудовую деятельность начал с пятнадцати лет – давал частные уроки иностранных языков. Потом поступил на физический факультет университета, но с третьего курса ушел, поступил в медицинский институту, окончил его. Для меня это было открытие.
Я решил поехать в Винницкую область – через 65 лет! Приехал в Винницу, купил подарки какие-то. Взял такси до Дашева – там 90 километров. Пришел в управу, поставил бутылку коньяка, рассказал свою историю и показал справку. Мне говорят: « Эта справка выдана в селе Гунча. Вам надо туда, а мы здесь попробуем выяснить что-то о вашем отце»
Я поехал туда, пришел в сельсовет, тоже поставил коньяк… В документах мы нашли Наталью Федоровну Бондарь, она умерла в 1957 году, у нее никого не было. Одинокая неграмотная украинка. И с такой силой воли! Она рисковала своей жизнью! Как говорится, неграмотная, но с большим человеческим сердцем. Говорят, что Праведники Народов мира – это высшая степень человеческого сознания. Это не просто так, не каждый человек сможет на такое пойти…
Председатель сельсовета сказал, что до Бондарь стоит, там никто не живет. Я пошел туда, за мной человек 8 интересующихся. Действительно, стоял покосившийся дом, все заросло травой. Я походил, посмотрел: здесь бедная женщина прятала меня, рискуя своей жизнью.
Я стал искать кого-нибудь, кто знал Наталью Федоровну. Мне указали на дом, где живет человек, который с ней дружил. Мы все идем в этот дом. Открывает пожилой мужчина. Я спросил, знал ли он Наталью Федоровну. Он говорит: «Знал. Это была очень суровая женщина. Она была очень сильная физически, ее даже мужчины боялись. Но мы ее любили, она была очень справедливая. В общем, она была настоящая». Я спрашиваю: «А вы знаете, что во время войны она прятала ребенка?» Он говорит: «Конечно, знаю. Я этого ребенка принес в село». Оказалось, то тот самый пастух, который нашел меня в поле. Он мне всю ту историю рассказал: как он меня нашел, как принес, как пришел жандарм. У всех было шоковое состояние! Я ему сказал, что буду обязательно к нему заезжать. (Потом я несколько раз еще был в селе, помогал ему, чем мог) Я вернулся в Дашев, пришел в управу, мне говорят: «Фамилия вашего отца на слуху у очень многих людей. Вы не могли бы приехать 9 мая? В День Победы будет много народа, может быть, кто-то что-то вспомнит.
Я приехал 9 мая. Потрясающе они праздновали День Победы! Меня повели к памятнику воинам- освободителям, на котором оказалась фамилия моего отца. Потом обо мне как о сыне партизанского врача писала местная газета. Краеведческий музей начал искать документы, потому что все архивы были уничтожены немцами. Нашли дневник одного врача, он написал историю Винницы и Винницкой области. В этом дневнике обнаружилось несколько строк о моем отце.

Я в прошлом году выкупил этот дневник. То, что я там прочитал, для меня было потрясение. В частности: «Фашисты забили под Купчино моего друга, лекаря Мортковича, и труп выкинули».
Потом я нашел дневник одного командира партизанского отряда, в нем записано: «Вчера привезли тяжело раненого разведчика. Оперировал лекарь Морткович». А потом выяснилось, что однажды группа партизан вышла из леса, их выдал провокатор. Партизан схватили и расстреляли. Среди них была красивая девушка двадцати четырех лет. Это была моя мама.

В 1946 году делали перезахоронение, обнаружили, что мама лежала отдельно. Лежала в глине и очень хорошо сохранилась. Мне рассказали, что ее единственную похоронили в гробу. Но она была без документов, поэтому безымянно похоронена. Однако остались несколько человек, которые делали перезахоронение, мне посоветовали обратиться к ним.

Я взял шесть фотографий разных женщин и принес им, они все указали на мою мама. Мне показали, где ее расстреляли, где ее похоронили. Это было для меня вторым ударом.

Теперь я каждый год езжу туда. Я хочу установить памятник Наталье Федоровне, но не могу найти ее могилу. Она была одинокой. Я искал свидетелей тех событий. Нашел женщину, которая рассказала, что Наталья Федоровна меня очень любила, говорила: «Если его схватят, пусть меня вместе с ним расстреливают…»

На месте, где расстреливали евреев, стоит камень. Там был ров длиной сорок метров, шириной – пять. На камне написано: «На этом месте было расстреляно все еврейское население Дашева в количестве 1980 человек». В живых осталось три человека. Одна девочка, теперь пожилая женщина, она приезжает сюда. Один мальчик, которого спасла украинская семья, его я не нашел. И я. Три человека…
Я отправил в Иерусалим, в Яд ва-Шем документы о Наталье Федоровне, и вот пришла грамоте, сообщающая о том, что она признана Праведницей народов мира. В ней есть важнейшая фраза: «Если ты спасаешь жизнь одного человека, ты спасаешь весь мир». Благодаря том, что эта женщина меня спасла, рискуя своей жизнью, у меня есть две детей и внуки…»

Источник: История спасения, или как мы стали взрослыми. Марина Каннер, Елена Цыбулина.- Москва; Ростов-на-Дону: Феникс, 2019 г. Стр. 42-46